Александр Малинский19 ноября 2014 - Пустыня Тенере - это не только песок!

Эта земля до такой степени безжизненна, что ее даже называют пустыней в пустыне. Пустыня Тенере несет свои песчаные волны, покрываясь рябью под порывами ветра. Эта рябь служит трамплином для песчинок, ускоряя их движение. Мельчайшие из них взмывают в небо с восходящими потоками. Под косыми лучами солнца или при полной луне дюны приобретают величественные, магические очертания. Но Тенере – это не только песок. На территории размером с Калифорнию есть каменистые плато, насквозь продуваемые пустынным ветром, и фантастические скальные образования.

 

 И действительно, в песках пустынь скрыта какая-то завораживающая сила. Ученых они привлекают своей сложной структурой и возможностью воочию увидеть процесс перехода от одной геологической эпохи к другой. На незыблемом фоне скалистых пустынь дюны поражают особой пластичной красотой, объясняющейся крайней текучестью пустынного песка, кстати, используемого по этой причине в песочных часах. Он тончайшими струйками стекает с отвесных склонов дюн, напоминая осыпающийся снег. Но насыпьте песок в сосуд с твердыми стенками, и скоро он станет жестким и неподатливым, как камень.

 

Термин «текучесть», используемый обычно для характеристики жидкостей, странно звучит, когда речь идет о пустыни. Объясняется феномен текучести песка тем, что форма песчинок стремится к идеальной сфере, и это обеспечивает минимум точек соприкосновения и максимум пустот между ними. Вот почему кучка песка — весьма хрупкая конструкция, готовая в любой момент развалиться и даже потечь, как только наклон ее плоскости превысит предел устойчивого равновесия, равный тридцати пяти градусам. Сферическую форму песчинкам придали ветры, без устали перемещающие их с места на место.

 

Порывы ветра сметают с твердых и ровных почв слои песка тоньше одного миллиметра, заставляя песчинки катиться по земле. По мере измельчения они летят все быстрее и все дальше. Эти волнообразные перемещения становятся захватывающим зрелищем в преддверии песчаной бури, когда колышущаяся масса песка летит с огромной скоростью на высоте 50-100 сантиметров над землей. Песчаные вьюги несут мириады песчинок в 100 микронов каждая. Этот заданный ветром размер идеален для приобретения наибольшей скорости в полете.

 

Чтобы обеспечить максимальную эффективность перемещения, ветер создает на поверхности дюн микрорябь полоски шириной в несколько сантиметров, пологая часть которых указывает на направление ветра. Перелетая через них, песчинки получают ускорение и затем, как от трамплина, отскакивают от следующего бугорка. Что больше всего поражает, когда наблюдаешь перемещение песка в аэродинамической трубе, так это сила, с которой песчинки сталкиваются друг с другом. На их поверхности остаются следы от ударов, хорошо заметные под электронным микроскопом. Но даже невооруженным глазом видно, что поверхность песчинок матовая и шершавая.

 

Сталкиваясь, они рикошетируют, взмывают практически вертикально вверх и подхватываются потоком воздуха. Их скорость становится выше из-за уменьшения трения и числа соприкосновений с землей. В результате наиболее жестких ударов самые хрупкие рассыпаются в пыль и выносятся ветром за пределы пустыни. Ветры постоянно отсеивают крупные песчинки, оставляя их позади. Крупицы мельче ста микронов сдуваются с хребта дюн, преобразуясь во взвесь. В конце концов все песчинки, обработанные ветром, кажутся сошедшими с конвейера: диаметр — одна десятая миллиметра, форма сферическая, поверхность матовая, исходный материал — кристаллический кварц. Различаются они только цветом. Изначально светлый, песок желтеет, а затем краснеет, после того как принесенные ветрами мельчайшие частицы железа и глины въедаются в шероховатую поверхность песчинок. Красный цвет — показатель старости песка.

 

У каждого района Сахары свой ветровой режим, обусловливающий особенности построения песчаных массивов. Где-то барханы приобретают форму полумесяца, где-то вытягиваются в гряды на многие десятки километров, а где-то становятся похожими на пирамиды. Там же, где роза ветров изменчива и хаотична, дюны приобретают сложные причудливые очертания, наводя своей непроходимостью ужас на кочевников. Площадь песчаных массивов порой больше сотни тысяч квадратных километров. На Аравийском полуострове, например, пески Руб-эль-Хали занимают территорию, превышающую размеры Франции. Там царит полное единообразие, и наметенные ветром бесчисленные дюны кажутся срисованными с одной модели.

 

Вода, которую приносят редкие грозовые дожди или докатывающиеся до пустыни паводки, уходит в песок без остатка, как в промокательную бумагу. И лишь только пересохнут временные русла водных потоков, как ветер принимается за строительство новых барханов поперек долин, будто желая поскорей нарушить местную гидрографию. На протяжении всей геологической истории пустыне периодически наносятся поражения, так как дожди могут проникать в само основание песчаных массивов. Тогда в промежутках между дюнами образуются озера, способствуя зарождению жизни. Однако если в каменистых пустынях, где влага впитывается с трудом, водные потоки вновь и вновь пробивают себе русло, то против крупных песчаных массивов они бессильны. Зачастую геологические периоды с большим количеством осадков, которые, например, в свое время превратили Сахару в покрытую озерами саванну, заканчивались прежде, чем удавалось потеснить песчаные массивы.

 

Оправившись от поражения, пустыня опять готова к новому броску. Чтобы вновь перейти в наступление, пустыне порой достаточно двадцати засушливых лет, как это произошло, например, в зоне Сахеля, на южной окраине Сахары, где после долгой засухи 1968-1986 годов пески неумолимой поступью вновь двинулись на юг. Фундамент пустыни создавался ветрами в течение миллионов лет. В южной части Сахары эти песчаные массивы, наметенные за последние несколько миллионов лет, простираются на 5000 километров с запада на восток (от Атлантики до Красного моря) и на 500 километров с севера на юг. Если когда-нибудь Сахара все же исчезнет, они сохранят память о бесчисленных битвах за распространение пустыни. Так красные песчаники на склонах колорадского каньона увековечили память об исчезнувшей пустыне, существовавшей здесь в еще более древний период — более ста миллионов лет назад. Пески вечны!