Александр Малинский30 ноября 2014 - Аптека дикой природы

Некоторое время назад посреди плотных мангровых зарослей и коралловых рифов мозамбикского острова Ибо регулярно погружались в воду девятнадцать аквалангистов — биологов из ассоциации «Ардукоба». По заданию фармакологических фирм они собирали морскую фауну и флору, богатую активными веществами. Потом химики университета Ниццы исследовали антибактериальную и антигрибковую активность водорослей и губок. А во французском Национальном музее естественной истории анализировали состав асцидий морских хордовых животных с высоким содержанием молекул антибиотиков и цитоксина. Ученых объединяла общая цель — внести свой вклад в борьбу с раковыми и инфекционными заболеваниями.

 

Ассоциация «Ардукоба», основанная французским ученым Ивом Зео около двадцати лет назад, следует важному этическому правилу: государства-поставщики молекул имеют неотъемлемое право на долю в прибыли от продажи лекарств, а их ученые должны привлекаться к исследованиям. Целебные свойства водорослей используются на протяжении тысячелетий, а морская фауна, составляющая четыре пятых животных видов на планете, только обещает стать золотым дном фармакологии. По мнению некоторых ученых, чем менее защищены существа, живущие под водой, тем богаче они биологически активными веществами. Неподвижные, неспособные спрятаться в раковину или уплыть, они вырабатывают химические средства защиты от хищников и паразитов.

 

Средства эти биологически активны, а следовательно, обладают терапевтическими свойствами. Проведенная опись идентифицировала четыре тысячи перспективных для фармакологии веществ, содержащихся в морской флоре и фауне. Губка из Карибского моря препятствует отторжению пересаженных органов, а коралловый полип горгония обладает противовоспалительными и обезболивающими свойствами. Много надежд возлагают на шесть противораковых препаратов, извлеченных «из морской пучины». Не стоит, однако, забывать, что для получения тридцати миллиграммов доластина — мощного противоракового средства — требуется тонна аплизии (морского зайца) из Индийского океана.

 

С древних времен человек находит в природе рецепты лечебных средств, но лишь век назад он научился извлекать из растений целебные молекулы. В СССР сборы дикорастущих лекарственных растений достигали 24000 тонн в год. И если прежде доля препаратов растительного происхождения в общем количестве лекарств составляла тридцать процентов, то сейчас она не поднимается выше двадцати. В российских аптеках преобладают импортные препараты. Почти свернуты программы научных исследований. Некогда Всероссийский институт лекарственных растений имел девять зональных опытных станций, сейчас — четыре.

 

Некоторые климатические зоны недосягаемы для российских ученых: например, опытная станция тропических и субтропических растений осталась в Грузии. Вы, наверное, сумеете отличить герань от бегонии. Но попробуйте-ка внимательно рассмотреть, скажем, метровый отрезок канавы или опушки леса. Вот вы и «заблудились» в зарослях из трехсот сорока видов разнотравья! Чуть ли ни за каждым из них стоит своя история.

 

Взять одуванчик (Taraxacum officinale). Еще во времена Гиппократа им пользовались для лечения болезней глаз, а в начале XX века в силу своих мочегонных и тонизирующих свойств одуванчик ценился так высоко, что даже породил целое направление тараксотерапию! А дикая герань? Кто не знает ее противодиабетических и заживляющих свойств! Одним из важных факторов природного разнообразия является изменение среды. По мере удаления от полюсов количество видов растений возрастает. Максимум приходится на густые и влажные леса. Они покрывают лишь семь процентов территории Земли, но именно там сосредоточена половина всех известных растительных и животных видов, а также грибов и бактерий. На первом месте Бразилия — 55000 видов. За ней следуют Колумбия и Китай (30000-45000), далее Мадагаскар и Филиппины (5000-10000 видов).

 

Вместе с тем, учет всех богатств еще далек от завершения: неизвестно даже точное число уже классифицированных и получивших названия видов. Одни называют цифру миллион четыреста тысяч, другие — миллион восемьсот тысяч. Это происходит потому, что один и тот же вид иногда зарегистрирован под разными названиями. Но самая большая тайна — число еще не открытых видов. Три миллиона, тридцать миллионов или все сто? Ежегодно многие виды исчезают, другие изменяются. Возникают подвиды, добавляя и так перегруженным биологам новую головную боль. К тому же, самые богатые экосистемы являются и наименее доступными.

 

Энтомолог Эдвард Уилсон напоминает, что лишь в 1983 году были открыты в подводном гравии первые образцы лорициферов. Эти существа в форме бочонка настолько отличаются от остальных созданий, что для них пришлось выдумать не вид, а целый тип как для совокупности позвоночных или моллюсков! Дикая природа является и кладовой будущего, и аптекой. С древнейших времен человек учится отличать съедобное и лечебное от ядовитого.

 

Полученные знания тщательно сохраняются: в растениях заключается единственная надежда на спасение от болезни и страдания. За две тысячи лет до первых греческих врачей египетским медикам уже были известны целебные свойства опиума, получаемого из мака. Его называли «средством от чересчур длительных криков». Гиппократ описал известные ему болезни и излечивающие их растения, а Катон Старший за два века до нашей эры разводил в своем саду сто двадцать лекарственных растений. Средневековые монахи в монастырях возделывали сад «простейших » (которые французский философ Гастон Башляр в шутку называл «особенно сложными», так как «простейшие» — это лечебные вещества или растения, используемые в чистом виде).

 

От некоторых эффективных, но применявшихся при колдовстве средств монахи отказывались — например от лебеды, белладонны, от черного паслена или его двоюродной сестры мандрагоры (адамовой головы), «корня волшебников», имеющего форму человеческих бедер и считавшегося возбуждающим чувственность, как и его двойник женьшень. В XVI веке случаи сходства растений с отдельными органами человеческого тела подтолкнули швейцарского медика и алхимика Парацельса к созданию теории подобий. Мохнатое зернышко ломоноса должно помочь при облысении, а орех, конечно, вылечит мозг.

 

Можно улыбнуться, узнав, что наши предки лечили почки бобами. Однако аспирин (салициловая кислота) получен из коры ивы. Дерево, живущее «ногами в воде», обязано лечить от насморка и ревматизма! В наши дни растительность Европы широко используется в фармацевтической промышленности. Белладонну и дурман применяют для лечения нервных заболеваний. С 1542 года была известна эффективность дигиталиса (наперстянки) при лечении сердечных недугов. Из его листьев в 1869 году Нативелль извлек дигиталин, регулирующий сокращения сердечной мышцы.

 

После открытия в XV веке главных морских путей стала доступной тропическая флора. В Индии медицина использует две с половиной тысячи растений, в Китае — более пяти тысяч. Путешественники прошлого сразу поняли, какой интерес это представляет. В 1633 году началась эпоха хинина: обнаружилось, что кора хинного дерева помогает при лечении малярии. Согласно легенде, графиня Дель Синхон — супруга вице-короля Перу была излечена от лихорадки туземным целителем и привезла «порошок графини » в Испанию. Иезуиты распространяли его в Риме во время вспышки малярии (болотной лихорадки), а кардинал Жан де Люго вылечил «заморским порошком » юного наследника французского престола будущего короля Людовика XTV. Наконец в 1820 году французские химики Пельтье и Каванду извлекли из коры хинного дерева хинин, открыв таким образом дорогу «промышленной » фармакологии.

 

Сегодня из растений изготавливают огромное число лекарств. Достаточно сказать, что, например, из мексиканского ямса выделяют кортизон и другие гормоны, применяемые в противозачаточных средствах. На пороге третьего тысячелетия у Юга есть флора, а у Севера — деньги. Чтобы управлять природным богатством, нужно объединить эти ресурсы.