Александр Малинский6 декабря 2014 - Эскадренный броненосец «Jena»

Вместе с тем длинный и узкий корпус, оснащенный неудачными скуловыми килями, был подвержен сильной качке и делал корабль неустойчивой артиллерийской платформой. Впрочем, этот вывод приемной комиссии был впоследствии опровергнут капитаном «Иены», который в 1905 году заявил, что «мореходность корабля превосходна, всхожесть на волну хорошая, а качка  — спокойная». Как и на предшественниках, на броненосце были установлены двадцать водотрубных котлов Бельвиля и три вертикальных паровых машины тройного расширения  — по одной на вал. На испытаниях броненосец показал вполне приличную скорость в 18,11 узла.

Главный калибр броненосца не изменился, по сравнению с «Charlemagne», а вот батарею среднего калибра удалось значительно усилить. Восемь 164-мм орудий образца 1893 года с длиной ствола в 45 калибров были установлены в отдельных казематах и посылали свои 52-килограммовые снаряды на расстояние в 9000 метров с начальной скоростью в 865 м/с. Запаса в 1600 снарядов было достаточно для ведения 3-часового беглого огня со средней скорострельностью в один-два выстрела в минуту.

Кроме этого, на верхней палубе устанавливались за орудийными щитами восемь 100-мм орудий образца 1893 года с длиной ствола в 45 калибров, выстреливавших 12-килограммовые снаряды на дальность 9500 метров с начальной скоростью 710 м/с. Скорострельность составляла 6 выстрелов в минуту, а запас снарядов  — 2074 штуки.
Противоминную артиллерию дополняли шестнадцать 40-калиберных 47-мм орудий образца 1885 года фирмы Hotchkiss расположенных на мачтах и надстройках. Они стреляли 1,5-килограммовыми снарядами на дальность в 4000 метров с начальной скоростью 610 м/с. Запас снарядов составлял 15000 штук.

Бронирование «Jena» было более чем основательное. Главный броневой пояс по ватерлинии из гарвеевской брони шириной 2,4 метра и длиной 84 метра имел толщину от 320 мм в средней части корпуса и постепенно утоньчался до 230 мм в оконечностях. Верхний броневой пояс состоял из двух полос: нижней  — толщиной в 120 мм и верхней  — толщиной в 80 мм. Их суммарная высота составляла 2 метра в средней части судна. Максимальная толщина бронированной палубы достигала 80 мм, а носовой и кормовой траверзы имели броню в 90 мм.

Бронирование башен ГК заключалось в 50-мм бронировании крыши башни и 278…318-мм бронировании ее стен. Казематы 164-мм пушек имели 90-мм бронирование. Шахты подачи боеприпасов башен ГК имели 250-мм бронирование, а башен СК  — 200-мм. Боевая рубка имела фронтальное 298-мм бронирование и 250-мм боковое бронирование. Ее крыша была защищена двумя слоями брони по 25 мм. Были бронированы и переговорные трубы  — 200 мм! Любой «британец», как говорится, «нервно курит в стороне»…
Броненосец прослужил менее пяти лет. В ту эпоху достаточно часто на многих флотах мира имели место инциденты, связанные с самовозгоранием нитроцеллюлозного пороха  — о предпосылках к этому мы писали в прошлом номере нашего каталога. Почти всегда это случалась не в море, а в порту. Командир «Jena» знал это, но проявил явную беспечность. Поставив корабль 4 марта 1907 г. в сухой док №2 в Тулоне для прохождения технического обслуживания корпуса, а также для проверки рулевого управления, он не позаботился выгрузить на берег боезапас. Между тем в ходе ремонта разобрали систему охлаждения погребов. И вот 12 марта 1907 года из кормового магазина 100-мм снарядов неожиданно повалил дым. Вовремя затопить отсек стоящему в доке кораблю оказалось невозможным, хотя из стоящего в соседнем доке броненосца «Patrie» даже сделали выстрел по воротам сухого дока с целью открытия доступа для воды! Увы, снаряд срикошетил, а продолжать такие опасные артиллерийские занятия в густонаселенном городе моряки не решились. Через какое-то время пламя распространилось в корму и добралось до погребов 305-мм снарядов. И хотя, ценой жизни одного из офицеров, ворота дока удалось открыть и вода стала поступать  — время было упущено… Мощнейший взрыв превратил современный броненосец в груду металла. 118 убитых и 35 раненых — таков итог этой «войны против себя»!

В 1909 году французы использовали корпус искалеченного броненосца в качестве мишени для испытаний удлиненных 305-мм бронебойных снарядов. Результаты стрельб превзошли все ожидания. Новый снаряд весил 435 кг и имел заряд в 13 кг мелинита, в то время как применявшиеся ранее 335-кг снаряды снаряжались лишь 8 кг взрывчатки. Благодаря закаленному наконечнику и высокой начальной скорости (875 м/с) снаряд легко пробил главный пояс корпуса бывшего броненосца, а новый взрыватель обеспечил взрыв за броней, вызвав огромные разрушения внутри корабля. Фугасные же тонкостенные снаряды, начиненные большим количеством взрывчатки (до 15% от веса снаряда), послужившие «могильщиками» броненосцев эры Барнаби, уничтожившие «Belleisle» (см. НиТ №5 за 2010г.) и принесшие победу адмиралу Того (об этом мы еще поговорим на страницах журнала), при обстреле «Jena» оказались беспомощными. Таким образом, мертвый корабль подтвердил правильность конструкторских идей, заложенных в систему его бронирования, и посмертно посрамил критиков из «туманного Альбиона», которые, как угри на сковородке, извивались в глумлении над флотом «смешных галлов».

Если рассматривать французский флот в общем, то, без сомнения, он представлял собой очень внушительную силу и являлся в середине 90-х годов XIX века самой серьезной угрозой «владычице морей». Все его броненосцы первого класса по ватерлинии были защищены очень хорошо, имели высокие борта и орудия, расположенные на очень большой высоте,  — что позволяло вести огонь даже при сильном волнении на море.

Ромбоидальная система расположения орудий, долгое время господствовавшая на французских кораблях, кроме явных преимуществ (возможность ведения сильного огня в нос и корму), имела и свои серьезные недостатки. Когда два тяжелых орудия, находящихся по-бортно, направлены прямо на нос или прямо на корму, то пороховые газы после выстрела могут сильно повредить надстройки. Все это, конечно, породило бы во время боя большие трудности и беспорядок. Впрочем, такие «опасения» высказывали британские военно-морские специалисты, а, как мы уже о том упоминали, на хвалимой «британской» системе расположения орудий главного калибра попытка ведения огня прямо по курсу на «Sans-Pareil» привела к полному уничтожению его носовой части! Французский же флот «жалоб и нареканий» по поводу такого оригинального расположения орудий «не предъявлял». Не было нареканий и от Российского императорского флота, на броненосцах и крейсерах которого «французская» схема также применялась.

Говоря в общем, английские строители стремились защитить орудийную прислугу и для этого укорачивали поясную броню. Французские же инженеры, с другой стороны, обращали очень мало внимания на защиту людей и очень много — на защиту ватерлинии; вследствие этого они уменьшали высоту броневого пояса. В целом, французские броненосцы, перевооруженные новой скорострельной артиллерией, явно превосходили своих британских «ровесников», на перевооружение которых Адмиралтейство поскупилось. Также совершенно зря английская пресса издевалась над орудийными щитами, называя их «ловушками для снарядов» — совершенно забывая, что господство дуэта «скорострельная артиллерия» и «фугасные снаряды с бризантным ВВ» пришлось на самый конец XIX — начало XX века, когда эти французские корабли уже были выведены из состава флота. Причем, по известной англо-саксонской двуличности, британские историки и публицисты совершенно «не замечали» того, что на британских же броненосцах средняя артиллерия поголовно была укрыта как раз такими же щитами!

Самый страшный удар французскому флоту и его становому хребту  — броненосцам — нанесли не пушки англичан, а «военно-морская бестолковщина», занесенная адмиралом Обом и его совершенно деструктивной «молодой школой», и массированное вмешательство в дела флота и кораблестроения популистов из парламента, поразившие Францию изнутри. Стройная система строительства кораблей и распределения заказов среди промышленности была разрушена. Плоды не заставили себя долго ждать.

Английская промышленность на момент закладки «Ройял Соверенов» существенно отставала от французской. Корабли были вооружены старомодными 13.5-дюймовыми пушками, и защищены броней типа «компаунд» — все потому, что у англичан не было времени ждать, пока технические специалисты смогут сократить отставание. Но уже в броненосцах типа «Маджестик» нашло свое отражение сформировавшееся превосходство английской промышленности и организации флота. В то время, когда французские верфи были вынуждены оплачивать простой своих рабочих ради уверенности, что в случае необходимости они окажутся под рукой, в только одном британском кораблестроительном районе — Клайде — двести-триста тысяч рабочих переходили с завода на завод, выполняя сдельную работу — ту, в которой они были наиболее опытны. Эффективность труда также выросла. «Редутабль» и «Дюперре», построенные в 1870-х годах за пять лет, стоили примерно столько же, сколько их английские сверстники. «Маджестики», постройка которых шла в то время, когда реформы Гамильтона и Уайта по организации работы верфей только начали действовать (см. НиТ №7 за 2011г.), строились в среднем за два года — по ценам на 30-40 процентов ниже, чем их французские соперники.

Вплоть до 1894 года можно было говорить об определенной военно-морской политике Третьей республики. Но в течение 1890-х годов французы из-за отсутствия продуманной кораблестроительной программы потеряли большую часть технического превосходства над англичанами, достигнутого ими в 1880-х. А с началом изготовления в Лонгридже двенадцатидюймовых пушек с проволочным скреплением стволов англичане получили пушки, почти столь же хорошие, что и французские, — хотя английские снаряды были по-прежнему невысокого качества. Недостатки «Маджестиков» (для заряжания, орудие надо было разворачивать в диаметральную плоскость. А для того, чтобы помогать наводить пушки, требовались усилия пятнадцати человек!) должны были быть исправлены в броненосцах следующих серий.

В Royal Navy, после того, как проект был готов, Адмиралтейство закладывало большое количество кораблей данного типа, тогда как французы часто строили одиночные корабли. Одной из причин, по которым французы избегали централизации проектирования и постройки больших серий однотипных кораблей, были сомнительные результаты централизации при Наполеоне III. В последние годы пребывания на своем посту Дюпюи де Лом не только создал несколько неудовлетворительных проектов, но и отказался использовать какие бы то ни было чужие идеи. Совет Адмиралтейства в 1871 году постановил, что «корабли новых типов должны закладываться порознь, не быть однотипными, и воспроизводиться только после длительных и серьезных испытаний». Стремительные перемены, почти одномоментно сделавшие корабли де Лома устаревшими, произвели глубокое впечатление, и в 1878 году, когда целый флот первых броненосцев стремительно выходил из строя, строить однотипные корабли было недопустимо. И это было на тот момент верным решением, ибо: «Пока Франция будет создавать флот из групп совершенно однотипных кораблей, любой прогресс в военно-морском деле будет ослаблять одновременно не одну, но несколько составляющих частей ее морской мощи».

Пока облик броненосца не сложился (то есть, на протяжении 1880-х годов), все французские броненосцы строились независимо друг от друга. Conseil des Travaux и морское министерство вырабатывали общие требования к проекту и предлагали инженерам из Genie maritime разработать чертежи корабля, удовлетворяющего им. Эта система, поощрявшая инженеров привносить в проект свои собственные идеи, способствовала прогрессу, достигнутому французами в эти годы.

Но как только был выработан стандартный тип броненосца, недостатки этой системы стали перевешивать ее достоинства. С 1890 по 1892 год, когда англичане приступили к постройке восьми броненосцев типа «Ройял Соверен» по одинаковым чертежам, французы заложили пять броненосцев («Массена», «Карно», «Жорегиберри», «Шарль Мартель» и «Бувэ») по чертежам, разработанным по одному техническому заданию пятью разными инженерами. Результатом инициативы проектировщиков стало то, что корабли отличались друг от друга совершенно — от внешнего вида и до «тысячи и одной детали». Если бы команду с «Карно» потребовалось бы перевести на «Бувэ», ей бы пришлось потратить несколько месяцев только на выяснение, где находятся те или иные устройства и как с ними надлежит обращаться. Команде же «Ройял Соверена» было столь же просто перейти со своего корабля на любой из однотипных, как сегодня водителю пересесть из одной «Лады» в другую.

Французские корабли различались, скорее, не по типам, а по именам авторов проекта. Каждый инженер занимался решением тех проблем, которые казались ему наиболее интересными. На одном корабле были лучше установлены пушки, на другом — достигалась более высокая скорость, на третьем — остроумное расположение угольных бункеров должно было обеспечить большую дальность плавания. О надежности же, простоте и дешевизне предпочитали забыть. Сложное устройство, позволяющее сэкономить десять фунтов веса на машинах, могло стоить вдвое дороже, чем старое, выходить из строя в море и требовать десять человек для ремонта. Французские историки позднее объясняли относительные неудачи французских подводных лодок в Первую мировую войну «оригинальностью, с которой мы подходили к решению технических проблем при плавании под водой, и к стремлению найти изящное решение — ради самой изящности... Наши субмарины были более совершенны в деталях, чем английские или германские — но на практике не могли соперничать с ними».

Французские артиллеристы в оригинальности не уступали инженерам. На 1899 год флот использовал пушки пятнадцати разных калибров, заряды сорока пяти типов и снаряды 128 (!) типов. На броненосце «Шарль Мартель» были установлены пушки шести различных калибров. К 5.5-дюймовым пушкам имелись снаряды девяти типов. Решить, какие именно боеприпасы надлежит размещать на складах при колониальных угольных станциях (военно-морских базах), было практически невозможно. Даже артиллерийские установки, производимые разными фирмами в соответствии с собственными идеями, могли — для одних и тех же пушек, на кораблях одного типа — отличаться друг от друга.

В Англии по крайней мере два, а то и три корабля одного типа строились в одном порту: один достраивался, постройка другого была в самом разгаре, третий только что был заложен. Опыт, приобретенный при постройке первого, позволял строить второй и третий едва ли не в полтора раза быстрее, наличие постоянной работы позволяло использовать каждого рабочего в соответствии с его специальностью. Во Франции же депутаты от портовых городов (вот уж проклятые политиканы!) следили, чтобы заказы распределялись равномерно, в результате чего в каждом порту строилось не более одного корабля одного типа.

Но даже если корабли одного типа строились в одном порту, различия в деталях не позволяли использовать опыт, полученный при постройке одного, для заметного ускорения постройки второго. Английские корабли вплоть до мелочей разрабатывались в Лондоне. К примеру, подчиненным Уайта потребовался год, чтобы выполнить чертежи броненосцев типа «Канопус», закладка которых предусматривалась бюджетом 1896 года — и только после этого были заключены контракты. После того, как контракт был заключен, англичане строили корабли со всей возможной скоростью, не позволяя себе вносить в проект какие бы то ни было изменения. Во Франции же технический отдел Морского министерства состоял всего из четырех (!) сотрудников  — по причине «экономии». В то же время очередной министр требовал подготовить чертежи нового корабля за два-три месяца, чтобы заключить контракты и заложить корабли до того, как его преемник сможет вмешаться. В этих условиях приходилось предоставлять разбираться с одними мелочами инженерам, отвечающим за постройку кораблей в портах, и согласовывать другие после того, как постройка кораблей уже была начата.

Когда британцы достраивали первый корабль серии, они отправляли его на долгие и тщательные испытания. Если не происходило ничего непредусмотренного, следующие корабли серии проходили лишь короткие ходовые и артиллерийские испытания. На каждом же французском корабле различные устройства проходили долгие и тщательные испытания, и по каждой проблеме велся бесконечный обмен рапортами и мнениями — продолжавшийся и тогда, когда корабль нес службу во флоте.